Счастливый случай Андрея Соколова 08 октября 2013, 14:36
Народный артист, художественный руководитель театра «Монолог–XXI век»
Андрей Соколов участвовал в фестивале «Музыка и Мейерхольд», который
проходил в Пензе
Популярный актер встретился с поклонниками, ответил на их вопросы.
Творческий вечер он начал с чтения своих стихов, которые пишет с шести лет.
— В юном возрасте я мнил себя великим поэтом и как-то решил отправить
стишок в газету, — рассказал артист. — При этом в письме к редактору поставил
два условия: чтобы напечатали на первой полосе и написали, что стихо-творение
посвящено моей маме. Мне пришел ответ: «Андрей, мы понимаем, что ваши стихи
гениальны, но наша газета еще не доросла до вашего уровня». Писать я не
перестал, у меня уже вышла одна книга, накопился материал для второй. Однажды
я даже услышал, как в переходе молодая группа поет песню на мои стихи. Спросил:
«Чьи слова?». Мне ответили: «Народные». Я был горд.
— Творчество кого из поэтов является для вас путеводной звездой? — Сергея Есенина. Я его чувствую, что называется, нутром. Лет 10 назад мы
снимали документальную историю о его творчестве в Константиново. Я так
подружился с его родственниками, смотрителями музея, что они оставляли
меня ночевать то на печке, то на кровати поэта. Это действовало на меня
как дождь в жару. А уж когда я выходил на косогор, видел невероятную
красоту дали, уходящей за горизонт, широту Оки, понимал, что в этом месте
нельзя не творить. Возникало дерзкое ощущение, как в юности, когда я
только мечтал стать актером и думал, что могу сыграть не хуже, чем те люди,
что стоят передо мной на сцене.
— Вы помните свои первые роли? — Конечно. Моя первая премьера в театре «Ленком» (я работаю там уже 22
года) — спектакль «Юнона и Авось». Я играл главного сочинителя.
Музыкальный руководитель меня натаскала, мы много репетировали с Николаем Караченцовым, игравшим графа Резанова. Он наставлял меня: «Не пой красиво,
ты должен скрипеть». Идет спектакль. Я выхожу, встаю к микрофону и… не могу
ни вздохнуть, ни выдохнуть. Зажим полный. Вижу, Караченцов сверлит меня
взглядом, и понимаю, надо что-то делать. И тут из меня пошел… скрип. Когда
Николай Петрович услышал этот звук, он закрыл лицо рукой, так как буквально
заплакал от смеха. Как я допел — не помню, в антракте он подошел ко мне и
сказал: «Я, конечно, просил поскрипеть, но не до такой же степени».
— Что вам ближе по духу — кино или театр? — Вопрос трудный… Это как две ветви одного дерева. В театре набираешь, в кино
отдаешь. Бывает, у тебя простои в театре, и тогда спасает кино; если в кино что-то
не так, то — театр.
Я очень люблю кинематограф, съемочную площадку, дух экспедиции. А театр —
это дом, хочешь ты этого или нет.
— Как удается так искренне играть на съемках, когда вокруг много народа, на тебя направлена камера? — Такая профессия. В театральном училище разбирают твою психофизику по
кирпичикам, доводят до равновесно-стрессового состояния и собирают, как кубик
Рубика. Ты обретаешь новое качество и уже не видишь ни режиссера, ни оператора.
Актер должен быть подготовленным так, чтобы в любой момент сыграть на полную
катушку, ведь в нашем деле очень часто все зависит от счастливого случая.
— Традиционный вопрос о ваших планах… — Скоро выходят сериал «Подольские курсанты» и картина «Департамент». На днях
я защитил на «Мосфильме» в фонде «Кино» свой новый режиссерский проект, рабочее название — «Последний титул». Эта история… что-то вроде «Вишневый сад сто лет спустя».
Так получилось, что за свою первую полнометражную картину «Артефакт» я получил
призы в Монако, Австралии, а этим летом — в Америке. Теперь в США у меня намечаются некоторые проекты.
— Вы частый гость в нашем городе. Чем привлекает Пенза? — Необыкновенной теплотой жителей. Когда я бываю на Лермонтовском празднике,
меня поражает, сколько людей приезжают не по разнарядке, а по велению души.
Таких островков, где продолжает жить и развиваться наша культура, достаточно много. Значит, не все потеряно в нашей стране, и к той фастфудизации, что идет с экранов телевизоров, есть иммунитет.
© Информационный центр «Пензенская правда»